«ПОЧЕМУ ОН НИЧЕГО НЕ ХОЧЕТ И НИ ЧЕРТА НЕ ДЕЛАЕТ?» советы семейного психолога
Эти слова она почти выкрикивает. И в них слышится отчаяние, боль, стыд, бессилие — и ужас потери контроля над собственным ребенком.
Меня довольно часто спрашивают, работаю ли я с детьми… Мой первый вопрос всегда: сколько лет ребенку. Почему я это уточняю? Потому что, несмотря на образование, (в том числе и в области педагогики), и на статус «семейного терапевта», детским психологом я себя все же не назову.
К детям нужен особый подход. Маленьким нужна игровая или сказко-терапия, и для этого необходим и хороший личный контакт с ребенком, и очное присутствие, и, часто, специальное оборудование. Поэтому в детского терапевта по всем законам жанра я не играю, нет. И работаю обычно с детьми старше 12 лет — и ТОЛЬКО в том случае, если ребенок этого сам хочет.
А для детей помладше, по моему глубокому убеждению, лучший психолог — это мама, а не какая-то чужая тетка в скайпе. Так что, когда ко мне обращаются с детскими проблемами (с дисциплиной, детской ревностью, здоровьем, успеваемостью, социальными сложностями), я обычно консультирую родителей, чтобы научить их, как перестроить контакт с ребенком и какие терапевтические, игровые приемы можно применить, чтобы помочь ему справиться с его текущими проблемами. Не говоря уже о том, что многие из этих проблем вообще напрямую спровоцированы обстановкой в семье — и, соответственно, надо менять не ребенка, а саму семейную обстановку и восприятие родителями того, что происходит.
Однако самые непростые терапевтические задачи приходят с теми мамами, которые говорят: «Мне совершенно не нравится его образ жизни», «Она абсолютно отбилась от рук», «Он не хочет слышать ни одного моего совета, но я ведь ночей не сплю, так за него переживаю!». И вот когда я задаю вопрос, сколько лет ребенку, оказывается, что их детям уже хорошо за двадцать, а то и за тридцать… А мама все еще считает своим долгом что-то там подрихтовать в его судьбе, чтобы не чувствовать свое педагогическое фиаско так отчаянно…
Ее сыну 23. И сначала он был хорошим, послушным мальчиком. Учился на отлично, читал (правда, не особо охотно), играл на пианино (потому что раз в доме есть инструмент, то НАДО ЖЕ ИГРАТЬ). А потом, в средней школе он вдруг взбунтовался и… Нет, он не стал наркоманом. Он просто «перестал стараться».
Скатился в середнячки, ни одного любимого предмета в школе, ничего не интересно, не подходит к пианино, домашние задания из-под палки, мог вдруг заболеть в тот день, когда в классе как раз важный тест. Сначала они думали — «это просто возраст». Или — «ему просто надо себя найти». Потом, когда началась старшая школа, и задания стали еще более сложными, они впадали в отчаяние оттого, что «сын боится трудностей». И ничего не могли сделать! Ни наказания, ни увещевания, ни страшилки про ужасное будущее не работали. Когда родители говорили, что он ведь не сможет с такими оценками поступить в университет, он отвечал: «Ну, значит обойдусь без университета».
И это было самым страшным ударом. Потому что в этой семье не боялись трудностей — и делали всё очень добросовестно. Умели строить долгосрочные планы — и идти к своим целям, невзирая на трудности…
Впрочем, нет, как раз, «взирая на трудности». Они ГОРДИЛИСЬ своими успехами. Они почти что воспевали те препятствия, которые помогли им проверять себя на прочность и героически эти трудности преодолевать.
Это была семья героев. Прабабушка очень любила рассказывать, как в послевоенные годы, в ужасных условиях, фактически в нищете, они с дедом растили своих четверых детей (еще двое — не выжили). Много раз, за изобильным праздничным столом, снова и снова повторялись слова о том, что «мы ведь тогда копейки считали, голодали, дед на трех работах горбатился, чтобы всех прокормить, и я тоже никогда сложа руки не сидела — очень нам тяжело тогда пришлось».
Труд и умение преодолевать сложности, развиваться, «устраиваться в жизни» были главными ценностями, которые передавались как эстафетная палочка от поколения к поколению. И, если у прабабушки не было возможности учиться, то их дети и внуки, конечно, должны были реализовать эту мечту — и идти дальше. Трудиться так же усиленно, получая хорошее образование, строить карьеру, стараться заработать как можно больше, «чтобы никогда не пришлось так трудно жить». И молодые, слушая эти рассказы, действительно проникались мотивацией — «я не хочу жить так бедно, я не хочу терять своих детей, умерших от недоедания, я буду очень стараться и сделаю свою жизнь лучше».
И всё в семье идет хорошо — лучше и лучше. Студенты и школьники добросовестно учатся, а потом честным трудом зарабатывают себе достойную репутацию. В супруги выбираются те, кто не боится работать. Быть «лодырем и тунеядцем» в такой семье не просто стыдно, а запрещено…
И в каждом поколение находится место подвигу. Из нищеты, конечно, давно выбрались. Это заслуга прабабушки и прадеда. Дед, параллельно с работой, поступил в институт на вечернее отделение и «смог пробиться в люди». Мама тоже, разумеется, с высшим образованием. Но это уже не подвиг. Подвиг — это иммиграция и выживание в новой стране. «Мы тоже ночей не спали, и тоже порой во всем себе отказывали, лишь бы дальше было лучше».
Сыну было 8 лет, когда они сюда приехали. Английский схватил легко, в школе быстро оброс друзьями, с уроками проблем не было — и мама радовалась, что сын хорошо справляется, «далеко пойдет».
И вот теперь — ему 23, а он «ничего не хочет и ни черта не делает для своей карьеры». Он нашел себе непыльную офисную работу без специального образования, «сидит и бумажки на столе перекладывает с места на место». Свободное время проводит в компьютере или с друзьями. Позволить себе жить отдельно не может, так и живет с нами. Но дома бывает нечасто — и, в основном, в своей комнате отсиживается. Постоянной девушки нет, учиться не желает. Заставить помочь по дому — невозможно. Если что-то и сделает, то безо всякого энтузиазма. Приходит домой, включает компьютер или телевизор, и сидит.
Не спивается, не скандалит, не выглядит депрессивным, нет. Но все мамины доводы пропускает мимо ушей и «НИЧЕГО НЕ ХОЧЕТ». Даже съехать от родителей и жить своей жизнью не хочет — потому что для этого нужен куда бОльший доход, а он не готов прикладывать так много усилий. «Он же плывет по течению, и как будто бы просто отдыхает по жизни!», — говорит мама, задыхаясь.
Мама в отчаянии. Ей тревожно за его будущее — и стыдно за такого сына. Потому что и бабушки-дедушки каждый раз по телефону расспрашивают, ну как там… Да и несгибаемая прабабушка, образец героизма, только недавно сдалась смерти, когда ей уже хорошо за 90 было… И всем хотелось доказать, что сын у нее — молодец, продолжатель славной семейной традиции. А тут — такая «квашня»…
Поскольку жалобы на пассивность и «лень» звучат в устах родителей довольно часто, давайте я выскажу свою профессиональную точку зрения, почему у трудолюбивых, целеустремленных родителей могут появляться такие вот, никуда не стремящиеся, вечно отдыхающие, дети.
Такая парадоксальная тенденция действительно не редкость: чем тяжелее работали, чем больше старались поколение дедушек-бабушек (или отцов-матерей), тем больше внук-внучка боятся тяжелой работы и увязают в пофигизме. Тут может быть несколько разных «слоёв».
Во-первых, рассказы о трудностях предков часто устанавливают очень высокую планку достижений. В семье рождается идентификационный миф «мы — герои». Внук растет уже в бульоне перфекционизма. И это означает, что получить одобрение от старших можно, только если «лезть из кожи вон», демонстрируя серьёные жертвы и стойкость в пути, получая не рядовые, а именно выдающиеся достижения. То есть, трудиться нужно только тяжело, иначе ты считаешься лодырем, а не продолжателем великой традиции. И это частенько рождает у детей в таких семьях комплекс неполноценности «я не справлюсь, я не смогу оправдать такие высокие ожидания». Одна из естественных защитных реакций, чтобы не разрушать свою самооценку — это просто снижать свои ожидания к себе. Не стремиться ни к каким космическим рекордам, и тогда по своим, скромным, критериям, вполне можно считать себя если не молодцом, то, по крайней мере, вполне нормальным…
Во-вторых, когда предки все больше рассказывают внукам о тех трудных условиях, в которых они жили, о том, через какие сложности, путем нечеловеческих усилий, они проходили — на уровне намерения, они хотят признания. Хотят, чтобы дети и внуки ими гордились, подчеркивают свою незаменимую роль в создании того благополучия, которое есть в семье сегодня. Но детей такие героические усилия могут, скорее, пугать. Это их не мотивирует быть такими же борцами, как предки. Они слишком явно видят разрушительные последствия — усталость, перфекционизм, часто — неумение отдыхать и радоваться жизни, ограниченность кругозора, гордыню или деспотизм. И тогда дети, видя не только героический фасад, но и неприглядную изнанку, не хотят ни иметь тот же образ жизни, что их героические предки, ни становиться на них похожими. И в семье героев-стахановцев или уважаемых профессоров рождаются вот такие «лодыри», хиппи, двоечники, алкоголики и т. д. Они глядят на трудолюбие и упорство родителей вовсе не с восторгом, а с ужасом, и не хотят себе такой судьбы, играют на контрасте, убивают в себе любой достиженческий созидательный импульс.
И еще одна любопытная причина тут может быть. Как в семьях, где никому нельзя проявлять агрессию, рождается однажды очень агрессивный ребенок, который вынужден отрабатывать и выражать эти чувства за всех членов своей «миролюбивой семьи», (потому что остро чувствует фальш и скрытую агрессию, и пытается помочь всем ее выразить). Так и в семьях с культом трудолюбия, «ленивые» дети вынуждены уравновешивать собой героические порывы родственников. Когда они слушают бабушкины рассказы о том, «как тяжело мы жили и как много работали», внуки жалеют бабушку и, из лояльности, как бы говорят: «Дорогая бабушка, ты в жизни так мало отдыхала — давай я отдохну за тебя».
И очень коротко, на вопрос «Что делать?», отвечу: отстаньте от них.
Пока вы давите своими ожиданиями, своими страхами, пока вы хотите чего-то вместо них, у них нет ни желания, ни необходимости хотеть за себя. Они могут начать двигаться куда-то только «в пику» вам, то есть, чтобы была возможность от вас съехать и перестать видеть и слышать ваше отчаяние. Но это не будет победа в том смысле, в котором вы ее себе представляете.
Если человек мотивирует свое желание зарабатывать просто чтобы жить отдельно от родителей, он не становится героем и не занимается целенаправленным построением карьеры. Он просто заработает на тот минимум, который позволит ему снять себе самую скромную отдельную квартирку, и дальше так же будет лежать там на диване, ничего не хотя. Своей скромной цели (жить отдельно) он уже добился.
Но самое неприятное в этом его достижении будет то, что ваш контакт с ним нарушится, и дистанция между вами сильно увеличится. Для того, чтобы замотивировать себя переехать от вас (и для этого получить прибавку к зарплате), ему потребуется сильно на вас разозлиться. Иначе у него не будет энергии на переезд. Вы готовы заплатить за его профессиональные достижения ценой ваших с ним отношений? — вряд ли, да?..
Так что, пожалуйста, оставьте свои привычные претензии. Ваш ребенок не обязан быть карьеристом, трудоголиком, непременно выйти замуж, стать многодетной матерью или образцовой хозяюшкой, чтобы заслужить ваше одобрение. Если он раз за разом убеждается, что вы не одобряете его выборы, его образ жизни, что вам за него стыдно — он опускает руки. Ему становится всё равно, куда идти. Он не готов рвать жилы или получать блестящее образование только для того, чтобы вы могли им гордиться.
Вы дали ему жизнь. И воспитали его. А теперь, когда он стал взрослым — позвольте ему жить свою жизнь. Свою. А не вашу.
Отсутствие принятия ребенка и его жизни такими, какие они есть — это одна из форм «материнского проклятия». И с этой непереносимой болью я сталкивалась десятки раз в рассказах самих детей, которые прошли через похожие сценарии отношений с родителями, и тоже были моими клиентами.
Им очень важно знать, что, даже если он не герой, не отличник, не выдающийся пианист и не профессор, он все еще ваш ребенок.
И, как это ни странно, именно тогда, когда родители от него отстают, окунаются в свою собственную жизнь — и перестают пытаться перестроить жизнь своего взрослого ребенка, навязать ему какие-то стандарты, только тогда у него появляются силы (и необходимость!) посмотреть на свою жизнь… и начать куда-то стремиться.
…Или оставить всё, как есть — и добросовестно «отдыхать» за все те уставшие поколения, которые так долго и тяжело трудились…
Юлия Синарева
