Член палаты представителей Девин Нуньес, R-Calif., усилил вражду между консерваторами и Twitter во вторник с иском, обвиняющим компанию в клевете и халатности — два разных обвинения, одно из которых ставит более серьезный вопрос для платформы социальных сетей и технологических компаний в общем.
Нуньес утверждает, что Twitter небрежно нарушил свои условия обслуживания, когда он позволил людям заходить на свои «онлайн-площадки», чтобы говорить о нем ложные или уничижительные слова. Он требует 250 миллионов долларов в качестве компенсации за «боль, оскорбление, смущение, унижение, эмоциональные переживания и душевные страдания, а также нанесение ущерба личной и профессиональной репутации», вызванные тем, что пользователи Twitter говорили о нем.
Клевета является интересным юридическим вопросом для обсуждения, по крайней мере, теоретически, но иск о диффамации редко бывает выгодным в реальности.
Халатность может звучать не так увлекательно, как клевета, но эта теория ответственности незаметно ведет к большинству успешных гражданских судебных процессов.
Люди используют Twitter, чтобы постоянно говорить о себе друг с другом. Если бы Twitter был привлечен к ответственности за такие заявления, вполне возможно, что на платформу можно было подавать иск тысячи раз каждый день. То же самое можно сказать и о любой социальной сети.
Основной причиной того, что технологические компании не могут быть привлечены к ответственности, является наличие Закона о приличии в связи, или CDA, и, в частности, Раздела 230, в котором говорится, что поставщики интерактивных компьютерных услуг не должны рассматриваться как издатель или носитель какой-либо информации, предоставленной другим поставщиком информационного контента. Обычно иск, подобный этому, надлежащим образом подается против пользователя или аккаунта Twitter, а не самого Twitter.
Раздел 230 и CDA стали целями растущей реакции против идеи, что технологические компании не должны нести ответственность за то, что публикуется на их платформах. Технологические компании добровольно предприняли шаги для смягчения некоторого контента, такого как экстремизм, теории заговора и фальшивые новости, но большинству личных оскорблений и пародий все еще разрешено процветать.
Раздел 230, однако, не обязательно является пуленепробиваемым. По крайней мере, один федеральный суд подчеркнул, что закон не «создает беззаконную ничейную землю в Интернете». Это дает некоторые основания для заявления Нуньеса о том, что Twitter небрежно удерживает свою платформу от использования для распространения вредоносных заявлений о нем.
Но иск о халатности к Twitter может все еще быть исключен CDA. Проверка состоит в том, требует ли суд, чтобы основание иска рассматривало Twitter как издателя или спикера контента, предоставленного другим. В предыдущих делах суды считали, что никакое количество осторожных или творческих людей не может обойти запрет CDA против привлечения Twitter к ответственности как издателя или спикера ненавистной риторики другого лица.
Проще говоря, Twitter не может быть небрежным, если он не обязан вообще контролировать речь на своей платформе.
Клеветническая причина действия интересна тем, что она ссылается на несколько конституционных принципов, но она еще менее жизнеспособна в качестве причины действия.
По крайней мере, с 16-го века, суды разрешили действия для нанесения ущерба репутации человека путем публикации ложных и клеветнических заявлений. Закон о диффамации был разработан для того, чтобы истцы могли подтвердить свое доброе имя и получить компенсацию за вред, причиненный ложными утверждениями.
Чтобы подать в суд о клевете в Вирджинии, как это сделал Нуньес, он должен заявить, что заявление является ложным и клеветническим и удовлетворяет следующему элементу: публикация действенного заявления с необходимым намерением.
Одно из юридических препятствий, которое Нунес в своем иске о диффамации сосредоточивает на абсолютной абсурдности заявлений, которые, как он утверждает, причиняет ему боль. В Вирджинии есть прецедент, который может ослабить его претензии здесь.
В 1996 году Шарон Йигл, ассистент в отделе по работе со студентами Политехнического института Вирджинии, подала в суд на студенческую газету университета за клевету и оскорбительные слова, после того как в ней была опубликована статья со ссылкой на Йигл. Под цитатой была напечатана фраза «Директор по облизыванию ягодиц».
Суд первой инстанции отбросил дело, считая, что оскорбительная фраза «лишена какого-либо буквального значения», и что она не передала никакой фактической информации об Йигл. При рассмотрении апелляции следующий суд пришел к выводу, что эта фраза не является клеветнической по закону.
В той степени, в которой заявления и изображения, на которые ссылается Нуньес, аналогичны делу «Директор по облизыванию ягодиц», обвиняемые могут попытаться отклонить некоторые иски о диффамации. Верховный суд США имеет защищенный язык, который является оскорбительным или иным образом неуместным, если это всего лишь «риторическая гипербола». Примеры включают пародию на общественных деятелей, форму защищенной речи.
Как «общественный деятель», Нуньес руководствуется более высоким бременем, установленным в New York Times Co. против Салливана в 1964 году. Ему запрещено возмещать убытки за клевету, если он не докажет, что заявление было сделано с «фактической злостью». Он должен продемонстрировать с помощью ясных и убедительных доказательств, что ответчик либо понимал, что заявления были ложными, либо у ответчика субъективно возникли серьезные сомнения в истинности заявления.
Случаи диффамации всегда интересно анализировать из-за связанных с ними конституционных проблем. Однако на практике нелегко выиграть дело о диффамации или доказать денежную оценку ущерба, нанесенного репутации.
